 |
 |
 |
Золочение
Икона на доске из липы:
с ковчегом
16 х
21 см.
3 000 р.
на
ровной доске 16 х 21 см. 2 000 р.
на
ровной доске 9 х 12 см. 1 200 р.
на
ровной доске 5 х 7 см.
500 р.
в
рамке 10 х 15 см. 350 р.
 |
Прославляя
святое супружество, Церковь тем самым воздает честь прежде всего Любви
- благодатному (то есть не поддающемуся описаниям и толкованиям)
чувству, которое продолжает длиться даже и тогда, когда, судя по всему,
оно должно было бы уже иссякнуть.
Примером тому - житие святых и праведных Иоакима и Анны, родителей
Пресвятой Богородицы. Согласно ветхозаветному мнению, брак получал
оправдание лишь законом долга перед обществом, законом ставшего
обязанностью деторождения, однако история любви Иоакима и Анны
положила, по сути, предел этой суровой иудейской традиции, став
историей безоглядного, безрассудного, в полной мере романтического
чувства. Что и было проницательно подмечено и трогательно отображено
православными иконописцами, создавшими удивительный и как бы совсем не
религиозный образ супружеского единения и слияния - не только
духовного, но и плотского; единственный раз за всю историю иконографии
Церковь восславила в красках саму по себе Любовь - вне зависимости от
ее влияния на судьбы Священной истории.
Законы ветхозаветного брака рассматривали деторождение как обязанность,
и потому бездетность считалась (да и продолжает считаться поныне)
достаточной причиной для развода. Следовательно, праведный Иоаким, муж
из колена Иудина, имел полное, в высшей степени законное, право
оставить бездетную Анну, женщину из колена Левина. И, отказавшись от
нее, жениться на другой. Однако любовь к своей давней (и уже достигшей
преклонных лет) спутнице жизни Иоаким, как поистине романтический герой
нового времени, предпочел долгу перед обществом; он не стал
отказываться от Анны даже и тогда, когда все добропорядочные граждане
Израиля от него отвернулись, а первосвященник Иссахар отказался принять
его жертву храму... Люди отвергли тех, кто не исполнил главной, по их
мнению, обязанности перед Богом - не воспроизвел себе подобных.
...Но вот только Иоаким и Анна друг друга не отвергли; они предпочли
свой скорбный семейный дуэт многоголосому хору осуждавших их сограждан.
А само их супружество, лишившись предписанной законом
общественно-полезной целесообразности, обрело (впервые в истории!) свой
собственный и ничем, кроме Любви, не обусловленный внутренний смысл.
Именно это обретение друг друга и было с такой страстной чистотой и
такой пронзительной нежностью запечатлено изографом на иконе, именуемой
Зачатие Анны. И (странное дело!), сугубо интимный, казалось бы, смысл
этой сцены здесь, благодаря целомудрию образа, таковым не кажется,
отчего зритель, созерцая эту икону, вовсе не испытывает чувства
неловкости и не ощущает себя бесцеремонным зевакой, исподтишка
приподнявшим край альковной завесы. Такой невероятной и недостижимой
(для этого-то погрязшего в пошлости мира!) чистотой веет от этого
объятия, что его лицезрение не только не зазорно, но и, более того,
поучительно для тех, кому предназначен этот парадоксальный урок любви.
...И Богородица у престарелых (а было им за семьдесят) родителей
все-таки родилась. Возмущение сограждан уступило место удивлению, и
трехлетнюю Отроковицу Марию благоговейно ввели в тот самый храм,
который еще недавно с презрением отвергал тех, кому предстояло стать Ее
родителями. Так, незаметно для окружающих, началась новая история -
история Нового Завета, в основе которой лежало разграничение сфер
действия: с одной стороны, благодатной, не ищущей своего любви и, с
другой стороны, закона государственной целесообразности.
После рождения дочери праведные Иоаким и Анна прожили недолго; вскоре
после Введения Марии во храм Иоаким и Анна умерли, Богородители отошли
в иной мир, чтобы оттуда свидетельствовать; отныне супружество должно
стать вечным и непрестанным обращением друг к другу, постоянной друг к
другу устремленностью, которая, вопреки враждебности мира, останется
таковой до конца жизни.
|
